Первый бой.
Штаб Южного фронта планировал операцию по захвату нескольких командных высот,
на которых укрепилась Египетская армия, с целью прорыва осады Негева. Линия
командных высот, которая сегодня называется оборонительными укреплениями,
была линией, разделяющей поселения юга от поселений Негева. Это были высоты
105, 113, 69, укрепления Суликат и в особенности полиция Ирака Суидана около
Негбы.
Мы подготовились к операции. Мой расчет был присоединён к роте Чича (впоследствии
он стал мэром Тель-Авива) которая должна была захватить укрепления Хуликата.
Рота выступила ночью, и мой расчет был замыкающим. Нашим заданием было рассредоточение
на месте сразу после захвата Хуликата для обороны в случае контратаки. Бой
был тяжёлым и продолжался несколько часов. Были раненные, которых начали
эвакуировать только после захвата высот. Я со своим расчетом расположился
на командной высоте. Бой за Хуликат завершился успешно, но высота 113 и полиция
Ирак Суидан не были захвачены. Потребовалась новая операция с усиленным подкреплением
и авиабомбардировкой, чтобы захватить усиленные укрепления на территории
полиции. Это укрепление имело особое значение, так как оно было последним
на линии продвижения и соединяло расположение роты с армейскими соединениями
египтян на равнине. По завершению захвата полиции, расположение Фалуджа было
окружено со всех сторон. "Карман" Фалуджа не был захвачен. У обеих сторон
было достаточно ума, чтобы не продолжать кровопролитие. Этот "карман" был
освобождён после переговоров. Египетские силы отступили и в их составе капитан
Гамаль Абдель Насер, который впоследствии стал президентом Египта.
На заре, недалеко от нашего расположения, я нашёл две противотанковые пушки,
с огромным количеством боеприпасов. Никто из нас не разбирался в этом усовершенствованном
орудии. Кто-то из расчета, служивший в британской армии, рассказал мне, что
наш батарейный повар был артиллеристом и хорошо знаком с такой пушкой. Я
попросил прислать его ко мне для, инструктажа. Когда он прибыл, нам стало
ясно, что египтяне разобрали ударник, действуя по уставу. Однако, поскольку
мы знали что искать, то нашли его брошенным неподалёку от позиции пушки,
а запасной ударник в инструментальном ящике.
Повар Краус обучил нас обращению с пушкой и через несколько часов мы уже
знали всё необходимое для того, чтобы зарядить, прицелиться и стрелять из
неё. Мы произвели несколько выстрелов и были готовы к бою. Из батареи прислали
пополнение для расчетов двух дополнительных орудий. Я назначил командиром
расчета новой пушки Шломо Рольке, а сам командовал двумя расчетами: новой
пушки и нашего 20-ти миллиметрового орудия. Когда прорвались на дорогу в
Неге, я получил распоряжение перейти без моих расчетов на командование 20мм.
орудием, установленным на тягаче. Это самоходное орудие было расположено
в цитрусовом саду, возле поселения Бэйт Ханун и был предназначен для подкрепления
одной из рот Пальмаха. Я познакомился с расчетом, которым должен был командовать,
изучал стрельбу из пушки на тягачах, обучал расчет боевым действиям и приказам.
Несмотря на то, что я был самым молодым, члены расчета приняли меня беспрекословно.
Я умел выполнять обязанности каждого члена расчета, кроме вождения. Кроме
водителя, молодого и очень приятного тайманца, ни у кого не было прав и практически,
никто не умел водить. Под его руководством я начал постепенно изучать вождение.
По вечерам, когда темнело, мы присоединялись к мотопехоте и выезжали на короткие
вылазки с целью укрепления и захвата позиций, которые оставили египетские
солдаты. Всё это было во время прекращения огня. Во время одной из вылазок
мы вынуждены были проехать через овраг, и тягач наехал на скалу, и от этого
погнулась передняя ось, нарушился развал передних колёс, и машина вышла из
строя, Я сообщил командиру, что уезжаю в ремонтную мастерскую. Он отказался
освободить меня, не получив другого орудия, однако из-за того, что у меня
не было связи с батареей или с батальоном, я был не в состоянии помочь ему.
Он стал спорить, но, в конце концов убедился, что я не принесу ему никакой
пользы с поломанной машиной и он меня отпустил. Я выехал со своим расчетом
по направлению к единственной в этом районе мастерской, расположенной в киббуце
Рухама. Из-за того, что колёса были непараллельными, одно из них крутилось,
а второе тёрлось об дорогу и это нанесло ещё больший ущерб. Чтобы уменьшить
его, мы ехали по полю, а не по твёрдой дороге, время от времени меняя их,
чтобы не повредить одно из них до конца. Вести машину становилось всё труднее.
Водителю пришлось переводить ручку передач, сильно загружая двигатель, до
тех пор, пока мы были вынуждены остановиться. Когда мы вышли из машины, чтобы
проверить, что нас остановило, к своему удивлению мы обнаружили, что пока
мы ехали по обочине дороги, то намотали все провода полевого телефона, которые
были там протянуты. У нас не было инструментов, чтобы разрезать провода и
продолжить поездку в сторону мастерской, поэтому, мы вынуждены были дожидаться,
чтобы кто-нибудь взял нас на буксир или сообщил ремонтникам, чтобы отбуксировали
нас. Расстояние не более 20 км, мы проехали за четыре часа, пока не остановились.
Когда стемнело, мы увидели свет приближающейся машины. Несмотря на явное
сопротивление пассажиров, мы её остановили. Это был джип, который вёз артистов
на выступление перед солдатами и он был полон. Судя по их реакции, я понял,
что полагаться на них нельзя и поэтому решил, что я сам поеду с ними. Единственное,
свободное место было на капоте. Так, сидя на капоте, я
приехал в мастерскую, так называемому депо, которое кроме мастерской по ремонту,
служило также складом оборудования и продуктов, обслуживавшем Негев. В депо
мне не удалось организовать помощи, так как никто ничего не делал и основным
занятием всех, было ожидание выступления приехавших артистов. Я сердился,
что меня никто не принял всерьёз, и никого не волновало, что мои солдаты
застряли в пустыне. Все мне советовали поесть и отправиться спать, а наутро
организовать помощь. В самом деле, у меня не было никакого выхода. Я спал
в одном из окопов, укрывшись, найденным мною брезентом и с рассветом я снова
попытался организовать помощь и на этот раз, это мне удалось. Я выехал с
буксиром, чтобы доставить повреждённую машину в мастерскую, и она там была
исправлена. В тот же день мы вернулись на наши позиции в цитрусовый сад для
продолжения ночных, боевых действий.
Инструктор противотанковой артиллерии.
Посыльный из батареи на мотоцикле разыскал меня и вручил приказ вернуться
с расчетом в штаб батареи в Хацор. Я спросил его, что же будет с ротой в
Бэйт Ханун, и он ответил, что это приказ из полка, и я беспрекословно его
выполнил. В Хацоре командир батареи сообщил мне, что прибыли новые пушки,
и что меня выбрали, чтобы ознакомиться с ними и затем обучать и других пользованию
ими. Меня перевели в Сефенд, сегодняшний Црифин, именно там расположился
штаб полка. Мы вскрыли ящики, в которых были упакованы пушки на корабле.
Впоследствии, я узнал, что торговец оружием продал эти пушки, а также боеприпасы
египтянам и чтобы заработать вдвойне передал информацию о грузе и его местонахождении
израильтянам. Наши моряки перехватили судно и пригнали его в Израиль. Эти
пушки были ещё более устаревшими, чем 20-ти мм. Они были итальянского производства
Scotti Issota Frischini, и при них была всего одна инструкция, сопровождавшая
багаж. В течение одного дня мне с пушечным слесарем удалось разобраться в
системе, собрать и разобрать пушку и на следующий день мы выехали на стрельбище.
Выяснилось, что в ящиках находятся разные виды боеприпасов и часть из них
совершенно не подходят к орудию, а позднее выяснилось, что и пушки разные.
Мы начали обучать расчеты, часть членов, которых были новичками. Я проводил
инструктаж на всех языках, которые тогда хорошо знал: иврит, идиш, русский
и румынский. После двух недель интенсивного инструктажа, во время которого
проявился мой опыт, приобретённый мною ещё на Кипре, а также в школе в Буянах,
когда я был инструктором и помощником военного коменданта, слухи о моих успехах
дошли до командира полка и мне предложили остаться там инструктором. Я потребовал
продолжать командовать действующим боевым подразделением. Согласно моей просьбе
меня послали в слесарную мастерскую в Хайфском заливе для помощи в установке
20-ти мм пушки "Скотти Изотта Фрискини" на броневике. Я был поражён тем,
что они натворили. В центре броневика, который и так был высоким, они приварили
стенд в виде стального стержня и на нём хотели установить пушку. Когда я
спросил, почему стенд настолько возвышается над бортами броневика, мне объяснили,
что из-за того, что броневик предназначен для действий в горном районе, углы
возвышения должны быть ниже нуля градусов, то есть углов занижения. Их планировка
требовала установки сиденья наводчика на высоте пол метра над броневиком,
таким образом ни один нормальный наводчик не чувствовал бы себя уверенно.
Я был против этой планировки, и после долгих споров мне удалось убедить их
уменьшить высоту стенда на пол метра. Этот броневик был передан в моё распоряжение,
и я вместе с новым расчетом выехал на место встречи в лагере Сент-Люкас около
Хайфы и впоследствии он стал одним из важнейших мест в Израиле, Шаар-Алия,
при въезде в Хайфу.
Освобождение Галилеи,
В составе бригады "Одед" я вышел на операцию "Хирам" по освобождения Галилеи.
Бригада "Одед" начала атаку с запада и седьмая бригада с востока. Первый
бой был в Таршихе, я должен был обстреливать из пушек цели, которые были
обнаружены и намечены для этого. Я отстрелял несколько очередей и этого,
очевидно, было достаточно. После захвата Таршихи мы продвигались довольно
быстро и почти без боёв до Сассы. По дороге мы состыковались с 7-ой бригадой,
которая очищала площадь по дороге на встречу с нами. Полк, в состав которого
мы вошли, продолжал очистку северного шоссе. Только полиция Сассы проявила
определённое сопротивление, все остальные места мы взяли без боя, так как
они просто сдались. На каждом доме был вывешен белый флаг. На въезде в каждую
деревню нас с уважением встречали представители, которые подписывали соглашение
о капитуляции.
Часть жителей была вынуждена идти впереди, чтобы показывать нам расположение
минных полей на северном шоссе. Когда мы дошли до киббуца Эйлон на западе
Галлилеи, мы поняли, что вся Галлилея в наших руках.
Патруль на шоссе Сасса-Цфат.
Мы вошли в Нагарию всем полком, как на прогулке без всякой подготовки, там
нас приняли, как принимают победителей. В ресторанах с обеих сторон речки
Гаатон, нас бесплатно кормили и поили. Командир батальона, к которому я был
приставлен, сообщил мне, что он возвращается в Сент-Лукас и что я должен
вернуться в Сассу для патрулирования по шоссе Сасса-Цфат, до получения нового
приказа. Я заправил машину и захватив, свежую еду и несколько ящиков сухих
пайков, отправился на задание. Мы патрулировали, кушали и по дороге ловили
и резали кур, чтобы разнообразить меню. Наши небольшие запасы (зубная паста,
мыло и в особенности сигареты) быстро закончились и члены моего расчета,
с которыми я познакомился только до операции, были очень недовольны создавшейся
ситуацией. У меня было впечатление, что нас просто забыли и что задание,
которое мы выполняли, было совершенно ненужным и лишним. Чтобы не прекращать
патрулирование без приказа, я решил добраться на попутках до базы артиллеристов
в Джаламе, для того, чтобы получить инструктаж (до операции мне сказали,
что я должен подчинятся ей). Я прибыл в Джаламу, и меня направили к офицеру
по имени Дов Розен Шошани. Мне рассказали, что он из членов организации Эцель,
которая присоединилась к Цахаль и, что он очень тяжёлый человек. Я вошёл
в его кабинет и сразу же "схлопотал". Он кричал со скоростью пулемёта: почему
не отдал честь, почему небрит и ещё кучу совершенно непонятных мне вопросов.
Когда он услышал, что я оставил позиции, чтобы приехать сюда, он назвал меня
дезертиром, который бросил своих солдат на поле боя. Он был рыжий, а из за
криков, он стал красный, как варёный рак. К его удивлению я не стал спорить
с ним, а просто вышел из его кабинета и направился к офицеру более высокого
ранга, о котором я много слышал. Говорили, что он был подполковником в артиллерии
в Красной армии и слыл настоящим профессионалом. Его фамилия была, Городецкий
и в то время он был в звании капитана. Он тихо выслушал меня и я видел, что
ему не понравилось то, что он услышал. Он обещал проверить мою жалобу на
Дова Розена Шошани и если это правда, то такое снова не повториться. Он снабдил
меня провизией для расчета, приказал возвратить расчет в Джаламу и чтобы
я не таскался с полученным оборудованием он приказал посыльному подвезти
меня в Сассу, чтобы получить зарплату по две лиры в месяц для моих солдат,
которые уже три месяца не получали того, что им было положено. Дова Розена
Шошани, сторонника дисциплины и порядка я не видел даже на службе резервистов.
Он просто исчез. Когда я вернулся с расчетом и с броневиком в лагерь Джаламе,
меня ожидал приказ вернуться в Серфенд без расчета.
This material is made available by JewishGen, Inc.
and the Yizkor Book Project for the purpose of
fulfilling our
mission of disseminating information about the Holocaust and
destroyed Jewish communities.
This material may not be copied,
sold or bartered without JewishGen, Inc.'s permission. Rights may be
reserved by the copyright holder.
JewishGen, Inc. makes no representations regarding the accuracy of
the translation. The reader may wish to refer to the original material
for verification.
JewishGen is not responsible for inaccuracies or omissions in the original work and cannot rewrite or edit the text to correct inaccuracies and/or omissions.
Our mission is to produce a translation of the original work and we cannot verify the accuracy of statements or alter facts cited.
"Survive and Tell"
Yizkor Book Project
JewishGen Home Page
Yizkor Book Director, Lance Ackerfeld
This web page created by Lance Ackerfeld
Copyright © 1999-2024 by JewishGen, Inc.
Updated 8 Jan 2005 by LA