« Previous Page Table of Contents Next Page »

Благодарности.

Спасибо моим друзьям, которые помогли мне в написании первого черновика Мотьке Гавишу, который издал первые десять копий первого черновика, предварительно исправив большинство грамматических ошибок. Спасибо Хагаю Грэй, который сделал первичную корректировку и всё это до того, как я сам прочёл написанное мною произведение, так как на этот раз я решил, что не буду читать рукопись, чтобы, как и в прошлые разы не уничтожить её. Таким образом невозможно недооценить помощи этих двух дорогих мне людей.

Огромное спасибо моей младшей дочери Инбаль, которая в моё отсутствие украдкой читала рукопись. Её заинтерисованность моей рукописью была для меня наградой и подтолкнула меня продолжить работу над книгой, в которой я описывал истинные события факты наряду с рассказами, услышанными мною от пожилых людей, живших в тот период и которые наверняка лучше меня понимали происходящее в то время. Через несколько лет после выхода первой отпечатанной версии, которая на самом деле  является первым черновиком, я дал почитать её моей семье, друзьям и  знакомым. Они отреагировали  конструктивными замечаниями и критикой, которая не всегда мне льстила. По их мнению, моя книга была больше похожа на военный доклад, в котором совершенно отсутствовали чувства. Они были правы, потому, что я не писатель и кроме военных и деловых докладов у меня не было никакого опыта. Причиной этому был факт, что я вырос в тяжёлых условиях борьбы со злом и борьбы за существование. Такое воспитание притупляет сентиментальность и потому всякое проявление чувств напоказ непозволительно. В этом издании каждый раз, когда я был убеждён, что мне не изменяет память, я пытался описать те чувства, которые я пережил или, по крайней мере, считал, что пережил. Особую благодарность я приношу своим соседям Шеваху Россу и Иораму Мельцеру, которые, несмотря на их замечания и профессиональную корректировку, не изменили моего личного стиля.

Ш. Э.             Кесария. Апрель. 1998год

Моё рождение.

Я, сын Хаи Софер и Нахмана Фихмана, родился 24 ноября 1930 года (или близко к этой дате). Я не гарантирую точной даты, но по рассказам я появился на свет где-то в это время. Мои родители под влиянием моего отца никогда не праздновали ни чьих дней рождения, и поэтому примерная дата моего рождения была установлена намного позже. В свидетельство о рождении дата была вписана лишь для того, чтобы поступить в среднюю школу в Бухаресте. Эта дата была установлена по необходимости того времени, поэтому неудивительно, что мой кузен Абрам Фихман который младше меня на неделю, записан старше меня на целый год.

 

[18 KB]

Шалом. 1год

Липканы

Я родился в маленьком  Бесарабском городке Липканы, который расположен на северном берегу реки Прут и большую часть населения в нём составляли евреи.

С 1367года Бессарабия являлась частью королевства Молдовы, которое было под властью турецкого ига. Несколько лет спустя и до окончания первой мировой войны в 1918 году, большая часть Бессарабии была присоединена к России. Румыния, которая к концу войны присоединилась к союзу государств, которые противостояли Австро- Германскому союзу получила Бессарабию в подарок.

Между двумя войнами Бессарабия и Северная Буковина были частью Румынии. В 1940 году в результате договора между Молотовым и Рибентропом Бессарабия и Северная Буковина были присоединены к Советскому Союзу. В 1941 году они были захвачены Германией и снова переданы румынам, которые по своей традиции присоединились к более сильному сопернику, а в 1944 году были "освобождены" и стали значительной частью Молдавской республики. В конце 1991 года Молдавия провозгласила себя суверенным государством

Моя семья жила в новом районе  городка, который евреи называли. "Дер голденер барг" (Золотая гора). Это название было дано из-за того, что наверное там жили более или менее состоятельные семьи, несмотря на то, что там проживало и немало бедняков. Никогда нет смысла искать логику в названиях и прозвищах. Так, например название "Золотая гора" не свидетельствовало о большом богатстве обитателей Липканской горки, так же и по поводу прозвищ местных людей: например Лэйзер-чайник, Шулем-картофле, Мотл-пракис, Шлойме-цибале и.т.д. Я уверен, что нет никакой связи между людьми, и их прозвищами и это было следствием шутки или фольклорным явлением.

Липканы был некрасивым и неухоженным городком. В нём не было ни пейзажей, ни красивой архитектуры, это был совершенно серый городок с деревянными или глинянными домами. Каменных домов в нём почти не было, улицы были незаасфальтированы и потому большую часть года из-за грязи (блатэ) были непроходимы. Мне кажется, что только центральная улица Томажная была заасфальтирована. С обеих сторон дороги были водосточные канавы. Несмотря на это по самим дорогам стекало огромное количество воды, и всё это прибывало в небольшую речушку Путик и в полноводную, широкую и впечатляющую своими размерами реку Прут. Между рядами домов и сточных канав были возвышенные тротуары для пешеходов, которые были вымощены толстыми досками шириной в 60-80 сантиметров.

Я не припоминаю ничего, связанного с погодой, кроме игры с подбрасыванием кушмы (меховая шапка в форме конуса). Целью игры было угадать по звуку, ожидаются ли на следующий день заморозки. Мы воспринимали погоду, как само собой разумеющееся и поэтому не обращали внимания на грязь, на непроходимые дороги, на отсутствие канализации и водопровода в домах. Ночной горшок под кроватью решал наши проблемы ночью и во время болезней, а днём для этого служил клозет во дворе, разумеется для тех, кто мог себе это позволить. О туалетной бумаге мне стало известно, только когда я повзрослел. Из рассказов моего отца я узнал, что младший брат Натана Левинталя (владельца кинотеатра в городке) вернулся в Липканы с женой нееврейского происхождения после нескольких лет пребывания в Берлине. Он пригласил немецкого подрядчика, который за долговременную лицензию предложил провести центральную канализационную и водопроводную систему. Это позволило бы установить современные туалеты в каждом доме. Общее собрание представителей городка категорически отклонило это предложение, потому что они считали, что намерением подрядчика было навечно закабалить городок. Не все жители городка смогли бы платить налоги, связанные с этими расходами. По моим  сведениям до сегодняшнего дня после 50 лет Советской власти в Липканах отсутствует центральная канализационная и водопроводная система. Даже электричество действовало только для освещения и всего лишь по нескольку часов по вечерам. Те немногие, у которых были радиоприёмники, могли задействовать их на сухих батарейках (ящик последовательно соединённых батареек). Только у нас и у двух братьев моего отца, дома которых были расположены с двух сторон нашего дома, была круглосуточная подача электричества, которое мы получали от мельничного генератора. (Если возникала какая нибудь проблема на мельнице, один из братьев вызывал на подмогу остальных перерывами в подаче электричества).

Наш дом

В доме, в котором мы жили, было две комнаты, в длину. После моего рождения были пристроены ещё две комнаты тоже в длину, строительство которых я смутно припоминаю. Тем летом мы уезжали в Якобены, в Южной-Буковине. К нашему возвращению пристройка была почти готова. Для моей матери это было приятным сюрпризом, который мой отец приготовил в её отсутствие. Дом был сделан из дерева и самана, у него была покатая крыша, выложенная дранкой. На чердаке хранились ненужные вещи, пасхальная посуда, яблоки и "приданное", полученное отцом в твёрдой валюте (Николаевских рублях). Все комнаты в доме были расположены в один ряд, как вагоны поезда, в нескольких уровнях, только в центре дома был сделан ещё один вход, чтобы не все комнаты были проходными. У нас была ванная комната, в которой вода нагревалась на печке, однако наполнять ванну приходилось вёдрами. Мы купались в ней раз в неделю по очереди: сначала мама и папа, а потом и дети не меняя воды, сливая часть воды и добавляя немного горячей воды из бака. Поскольку у нас не было центральной канализации, вода из ванной сливалась через небольшую трубу за дом, а из кухни, во двор. Кухня была большая, в ней была печь-плита для приготовления пищи, подовая печь для выпечки хлеба, хал и чулнта и стол со стульями, за которым мы сидели только в будние дни. Служанка спала на печке, где ей было тепло и уютно. У нас так же был рабочий, который приносил воду из колодца и заготовлял дрова на зиму. Воду он приносил в вёдрах на коромысле из колодца, который находился в нескольких сот метрах от дома. Туалет находился приблизительно в 30-ти метрах от дома, без воды и я не помню, была ли там туалетная бумага. В любую погоду мы ощщущали на себе все её невзгоды. Для того, кто вырос в таких условиях, не существовало таких понятий, как холодно, трудно или неудобно. Для маленьких детей горшок являлся передвижным туалетом, а из-за того, что тогда не было освежителей воздуха, использовали раскалённые угли, присыпанные сахаром, которые распространяли довольно таки приятный запах.

Наш огромный и запущенный двор был совершенно неблагоустроен. Между домом и садом был большой сарай, который, кроме того, что служил нам складом, был частью мельницы. В конце двора был прекрасный сад, площадью примерно в десять соток. Там росли вишнёвые, ореховые и сливовые деревья, я очень любил его и проводил там многие часы, играя, лазая по деревьям и объедаясь незрелыми фруктами. У зелёных орехов была кожура, которая покрывала скорлупу и окрашивала руки в чёрный цвет, который нельзя было смыть в течение нескольких дней. Не у многих, даже самых богатых, был такой богатый, красивый сад.

У нас был сосед Мотькале, которому принадлежала половина этого сада, и между нами никогда не возникало споров по вопросу, кто был хозяином, и не было никакого забора или разметки. Это было как бы общим имуществом. Перед парадной частью дома была маленькая клумба, за которой моя мать тщательно ухаживала и которая была её гордостью. Когда в саду поспевали сливы, из них варили повидло (повэдл) в двух огромных медных тазах. Этого повидла должно было хватить на целый год. Его варили из венгерских слив, которые легко отделялись от косточек и из более дорогих слив под названием черкуша, которые нужно было проварить, чтобы отделить от косточек.

Двор был покатый, поэтому задняя часть дома находилась внизу, а фасад возносился на высоту целого этажа. Там был красивый деревянный балкон, где было приятно посидеть в летние дни. Единственным его недостатком было, что попасть туда можно было только через спальню родителей, но так же можно было подняться через клумбу по красивым и широким ступеням. С этого балкона я наблюдал за всеми похоронными процессиями на местное кладбище.

« Previous Page Table of Contents Next Page »


This material is made available by JewishGen, Inc. and the Yizkor Book Project for the purpose of
fulfilling our mission of disseminating information about the Holocaust and destroyed Jewish communities.
This material may not be copied, sold or bartered without JewishGen, Inc.'s permission. Rights may be reserved by the copyright holder.


JewishGen, Inc. makes no representations regarding the accuracy of the translation. The reader may wish to refer to the original material for verification.
JewishGen is not responsible for inaccuracies or omissions in the original work and cannot rewrite or edit the text to correct inaccuracies and/or omissions.
Our mission is to produce a translation of the original work and we cannot verify the accuracy of statements or alter facts cited.

  "Survive and Tell"     Yizkor Book Project     JewishGen Home Page


Yizkor Book Director, Lance Ackerfeld
This web page created by Lance Ackerfeld

Copyright © 1999-2024 by JewishGen, Inc.
Updated 4 Jan 2004 by LA